Неточные совпадения
Берендеев
бывал редко и вел себя, точно пьяный, который не понимает, как это он попал
в компанию незнакомых людей и о чем говорят эти люди.
В этом ресторане,
в Морской, я и прежде
бывал, во время моего гнусненького падения и разврата, а потому впечатление от этих комнат, от этих лакеев, приглядывавшихся ко мне и узнававших во мне знакомого посетителя, наконец, впечатление от этой загадочной
компании друзей Ламберта,
в которой я так вдруг очутился и как будто уже принадлежа к ней нераздельно, а главное — темное предчувствие, что я добровольно иду на какие-то гадости и несомненно кончу дурным делом, — все это как бы вдруг пронзило меня.
Рассчитывали на дующие около того времени вестовые ветры, но и это ожидание не оправдалось.
В воздухе мертвая тишина, нарушаемая только хлопаньем грота. Ночью с 21 на 22 февраля я от жара ушел спать
в кают-компанию и лег на диване под открытым люком. Меня разбудил неистовый топот, вроде трепака, свист и крики. На лицо упало несколько брызг. «Шквал! — говорят, — ну, теперь задует!» Ничего не
бывало, шквал прошел, и фрегат опять задремал
в штиле.
В кают-компании стоял длинный стол, какие
бывают в классах, со скамьями.
«Видишь ли, Прохоров, — сказал бригадир от имени всей честной
компании, — все мы поднялись на твое приглашение; остались дома только те, которым уже невмочь, которые совсем развалились да у кого остались одни кости без кожи, но и тут один не утерпел — так хотелось ему
побывать у тебя…»
В эту минуту маленький скелет продрался сквозь толпу и приближился к Адриану.
Я
бывал у них и всякий раз проходил той залой, где Цынский с
компанией судил и рядил нас;
в ней висел, тогда и потом, портрет Павла — напоминовением ли того, до чего может унизить человека необузданность и злоупотребление власти, или для того, чтоб поощрять полицейских на всякую свирепость, — не знаю, но он был тут с тростью
в руках, курносый и нахмуренный, — я останавливался всякий раз пред этим портретом, тогда арестантом, теперь гостем.
Галактион действительно прервал всякие отношения с пьяной запольской
компанией, сидел дома и
бывал только по делу у Стабровского. Умный поляк долго приглядывался к молодому мельнику и кончил тем, что поверил
в него. Стабровскому больше всего нравились
в Галактионе его раскольничья сдержанность и простой, но здоровый русский ум.
Вы узнаете меня, если вам скажу, что попрежнему хлопочу о журналах, — по моему настоянию мы составили
компанию и получаем теперь кой-какие и политические и литературные листки. Вы смеетесь моей страсти к газетам и, верно, думаете, что мне все равно, как,
бывало, прежде говаривали… Книгами мы не богаты — перечитываю старые; вообще мало занимаюсь, голова пуста. Нужно сильное потрясение, душа жаждет ощущений, все окружающее не пополняет ее, раздаются
в ней элегические аккорды…
Пробовали мы его
в свою
компанию залучить, однако пользы не оказалось никакой; первое дело, что отец отпускал ему самую малую сумму, всего тысяч десять на серебро
в год, и, следовательно, денег у него
в наличности не
бывало; второе дело, что хотя он заемные письма и с охотою давал, но уплаты по ним приходилось ждать до смерти отца, а это
в нашем быту не расчет; третье дело, чести
в нем совсем не было никакой: другой, если ткнуть ему кулаком
в рожу или назвать при всех подлецом, так из кожи вылезет, чтобы достать деньги и заплатить, а этот ничего, только смеется.
А Гордей Евстратыч что-то держал на уме, потому что совсем забросил прииск, куда заглядывал какой-нибудь раз
в неделю; он теперь редко
бывал дома, а все водил
компанию с разными приезжими господами, которым Татьяна Власьевна давно и счет потеряла.
Я видал его
в их
компании в Кружке неизменно, когда они
бывали там.
Князь более месяца никогда почти не
бывал дома и говорил жене, что он вступил
в какое-то торговое предприятие с
компанией, все утро сидит
в их конторе, потом, с
компанией же, отправляется обедать
в Троицкий, а вечер опять
в конторе.
Княгиня действительно послала за Елпидифором Мартынычем не столько по болезни своей, сколько по другой причине:
в начале нашего рассказа она думала, что князь идеально был влюблен
в Елену, и совершенно была уверена, что со временем ему наскучит подобное ухаживание; постоянные же отлучки мужа из дому княгиня объясняла тем, что он
в самом деле, может быть, участвует
в какой-нибудь
компании и, пожалуй, даже часто
бывает у Жиглинских, где они, вероятно, читают вместе с Еленой книги, философствуют о разных возвышенных предметах, но никак не больше того.
Картина
бывает такая прекрасная и внушающая, что на нее поневоле засматривается и деловой человек с наморщенным лбом, поспешающий к делу на истерзанной кляче петербургского ваньки, и веселая
компания, отправляющаяся на нанятой
в складчину тройке, чтобы убить где-то и время и деньги, и пешеход, тихо плетущийся к своей одинокой каморке.
— Гм… да! — проговорил Крестьян Иванович, выпустив изо рта струю дыма и кладя сигару на стол, — но вам нужно предписаний держаться; я ведь вам объяснял, что пользование ваше должно состоять
в изменении привычек… Ну, развлечения; ну, там, друзей и знакомых должно посещать, а вместе с тем и бутылки врагом не
бывать; равномерно держаться веселой
компании.
Матушка и тетенька были из Ельца и там,
в Ельце и
в Ливнах, очень хорошее родство имели, но редко с своими виделись, потому что елецкие купцы любят перед орловскими гордиться и
в компании часто
бывают воители.
Он
бывал свидетелем, что
в этой путаной бесшабашной
компании пропадали по целым неделям: тамбовские помещики, ювелиры, музыканты, танцмейстеры, актеры, хозяева зверинцев, рыбные торговцы, распорядители кафешантанов, клубные игроки и другие лица самых неожиданных профессий.
Наблюдатель. Нет, не все равно; деньги разные
бывают. Прежде покутить любо было. Прежде деньги были веселые, хорошие такие, барские. Где,
бывало, кутят, где бросают деньги, туда иди смело. Так и знаешь, что
компания хорошая, люди честные, доверчивые, великодушные, бесхитростные, как птицы небесные, которые ни сеют, ни жнут, ни
в житницы не собирают.
Дома
в деревне мне
бывало стыдно от мужиков, когда я
в будни ездил с
компанией на пикник или удил рыбу, так и здесь мне было стыдно от лакеев, кучеров, встречных рабочих; мне все казалось, что они глядели на меня и думали: «Почему ты ничего не делаешь?» И этот стыд я испытывал от утра до вечера, каждый день.
Веселились да гуляли или теперь,
бывало, этих шутов и шутих свезут всех вместе у кого-нибудь на празднике, да и напустят друг на дружку, те и дерутся, забавляют господ, а нынче дворянство как-то и
компании друг с другом мало ведут, все больше
в книгах забаву имеют.
— Просто было-с, — заключил Яков Иванов, потом, подумав, продолжал: —
Бывало, сударь, вся эта
компания наедет к нам, сутки трои, четыре, неделю гостят, и теперь какую бы губернатор
в доме вещь ни похвалил: часы ли, картину ли, мису ли серебряную, я уж заранее такой приказ имею, что как вечер, так и несу к ним
в опочивальню, докладываю, что госпоже нашей очень приятно, что такая-то вещь им понравилась, и просят принять ее.
Так как семья графа Игнатьева почти никогда
в цирке не
бывала, то губернаторской ложей пользовалась наша
компания.
Старший штурман едва успевает отвечать, но под конец начинает раздражаться и на последнем любопытном срывает свое сердце. Этим последним обыкновенно
бывает старший механик, невозмутимый и добродушный хохол Игнатий Николаевич, который как-то ухитрялся не замечать недовольного лица старшего штурмана, уже ответившего раз двадцать одно и то же, и, входя
в кают-компанию
в своем засаленном, когда-то белом кителе, самым хладнокровным образом спрашивает...
До Батавии оставалось всего 600 миль, то есть суток трое-четверо хорошего хода под парусами. Бесконечный переход близился к концу. Все повеселели и с большим нетерпением ждали Батавии. Уже
в кают-компании толковали о съезде на берег, назначая день прихода, и расспрашивали об этом городе у одного из офицеров, который
бывал в нем
в прежнее свое кругосветное плавание. Все то и дело приставали к старому штурману с вопросами: как он думает, верны ли расчеты?
«Все это, конечно, показывает благородство адмирала, но все-таки лучше, если бы таких выходок не было!» — думал Ашанин, имея перед глазами пример капитана. И, слушая
в кают-компании разные анекдоты о «глазастом дьяволе», — так
в числе многих кличек называли адмирала, — он испытывал до некоторой степени то же чувство страха и вместе захватывающего интереса, какое,
бывало, испытывал, слушая
в детстве страшную нянину сказку.
Офицерам после долгой и скучной стоянки
в Печелийском заливе и после длинного, только что совершенного перехода, во время которого опять пришлось несколько дней посидеть на консервах, хотелось поскорее
побывать в интересном городе, о котором много рассказывали
в кают-компании и Андрей Николаевич и Степан Ильич, бывшие
в нем во время прежних плаваний, познакомиться с новой страной, оригинальной, совсем не похожей на Европу, с американскими нравами,
побывать в театре, послушать музыку, узнать, наконец, что делается на свете, получить весточки из России.
Альбисбрунн и молодую
компанию Цюриха я оставил не без сожаления и перед возвращением
в Париж на осенний сезон,
побывал на конгрессе вроде того, как был
в предыдущем году
в Берне.
Иван Алексеич студентом и еще не так давно,
в «эпоху» Лоскутного, частенько захаживал сюда с
компанией. Он не
бывал тут больше двух лет. Но ничто, кажется, не изменилось. Даже красный полинялый сундук, обитый жестью, стоял все на том же месте. И другой, поменьше, —
в лавке рядом, с боками
в букетах из роз и цветных завитушек. И так же неудобно идти по покатому полу, все так же натыкаешься на ящики, рогожи, доски.
Она
бывала смела и нахальна только
в пьяных
компаниях, теперь же, одетая
в обыкновенное платье, очутившись
в роли обыкновенной просительницы, которую могут не принять, она почувствовала себя робкой и приниженной.
Она зажила светскою, совершенно отдельною от него жизнью, а он почувствовал себя, как это
бывает в массе современных супружеств, более холостым, нежели до свадьбы. Он и повел холостую жизнь. Снова начались кутежи и попойки, снова возвратился он к
компании своих временно покинутых собутыльников,
в числе которых находился и брат жены, Виктор Гарин, оплакавший было своего потерянного коновода, пошедшего стезей семейного человека.
— Нет, с Сержем Войтовским, а Степанов всегда
бывал в нашей
компании. Тогда очень мило и весело жилось
в Петербурге. Каждый день катанье на тройках, обеды у Палкина, ужины у Донона, потом на острова, цыгане… И всегда с нами Петя Лапшин, князь Коко… Вы помните, такой шалун и весельчак еще…
Умный и сметливый, он держался
в различных ресторанах и кондитерских особняком, не заводя знакомств и не втираясь
в компании. Пил он очень мало, а потому и знакомства под пьяную руку сделать не мог, да и
бывал прежде
в подобных местах чрезвычайно редко.